Минчанин Роман (имя изменено в целях безопасности) работал в одной из европейских стран в частной фирме. В 2020 году он активно присоединился к протестным акциям и участвовал почти во всех маршах. По возвращении из рабочей командировки в 2023 году его задержали и сильно избили силовики. Романа осудили за интернет-комментарии на несколько лет «домашней химии», во время которой у него сильно ухудшилось психологическое состояние и постоянно снилось задержание. В результате Роман уехал из Беларуси, рассказывает правозащитный центр «Вясна».
Герой разговора несколько месяцев до суда просидел в различных СИЗО и рассказал, в котором к заключенным обращаются по имени, а в каком — унижают и оскорбляют. А также поделился историей, как 9 августа 2020 года во время протестов ему повезло освободиться из буса омоновцев.
Ненависть к режиму Лукашенко у Романа была всегда, но именно в 2020 году он очень плотно увлекся протестной темой, рассказывает собеседник:
«Раньше законы были немного другими: можно было много открыто высказываться. Но после, когда начались проблемы у кандидатов (претенденты в кандидаты на президентские выборы 2020 года. — Прим.), то это меня сильно зацепило. Тогда была маленькая вера, что он (Лукашенко. — Прим.) позволит провести эти выборы. Помню, как он говорил по телевидению: „Вы хотите, чтобы я вышел к вам с пулеметом?“ Уже тогда было точно понятно, что этот сумасшедший пойдет до конца. Тогда я был почти на всех маршах».
«Вэдэвэшника задержать»
В самый разгар протестной акции, вечером 9 августа 2020 года, Романа задержали силовики и чуть не завезли на Окрестина, но его спас счастливый случай.
«Вечером мы втроем спускались к стеле. Я увидел, что за нами бегут два омоновца. Причем они бежали так быстро, что у меня не было никакой возможности среагировать. Меня положили на траву, а после затащили в бус. Другого парня избивали очень сильно, так как он был в тельняшке, берете десантника и имел с собой нож».
Как рассказывает Роман, в то же время в районе метро «Немига» несколько протестующих стали давать отпор двоим сотрудникам ОМОН. Тогда мужчина услышал, как силовикам по рации поступил приказ ехать на Немигу спасать своих коллег.
«В тот момент у нас уже был полный бус протестующих, которых собирались везти на Окрестина. В итоге нас всех выпустили, так как омоновцы должны были ехать на помощь. Силовики только крикнули: „Вэдэвэшника задержать“. Он сразу драпанул вперед, я за ним. На тот момент мы уже очень хорошо бежали, и нас не задержали».
На 100 процентов был уверен, что пишет комментарии анонимно
Романа осудили за интернет-комментарии в 2021 году о Лукашенко, силовиках и судьях. Мужчина до последнего момента был уверен, что его не деанонимизируют.
«Я был на 100 процентов уверен, что это невозможно. У меня был скрытый телефон, я несколько раз менял аккаунты в Telegram. Но, насколько понимаю, их программа фиксировала все комментарии, которые оставлялись с 2020 года, и никнеймы, под которыми писались эти комментарии. А позже задержали моего приятеля, через контакты которого вышли на меня. Сначала думал, что меня задерживают за участие в акциях протеста».
Романа задержали рано утром возле его дома. Мужчина вышел в магазин за кофе, а по возвращении возле его подъезда уже стоял серый микроавтобус. Силовики заранее пришли в квартиру к Роману и ждали его из магазина. Дома в тот момент находилась жена с ребенком, которого сильно испугали восемь силовиков в масках, шлемах и со щитами.
«Я лежал и думал, куда меня повезут — или в лес, или в РУВД»
«Как позже мне рассказывал ребенок, они сразу забрали у всех домашних телефоны, чтобы меня никто не предупредил. По возвращении в квартиру меня сразу положили лицом в пол и прижали сверху ногой. Я лежал, не шевелился. Только думал, куда меня повезут — или в лес, или в РУВД».
Романа в наручниках посадили в машину, а сидевший рядом силовик всю дорогу в отделение милиции сильно его избивал.
«Я пытался спрятать голову между водительским креслом, чтобы хоть немного избежать ударов. Силовик спереди просматривал мой телефон и спрашивал про подписки в соцсетях, а его коллега меня в это время избивал. Они мне сказали, чтобы готовился к приезду в РУВД, мол, там будет действительно страшно».
«Сжимай руки в кулак, потому что сломаем пальцы»
По приезде в отделение милиции Романа начали сильно избивать дубинками сотрудники ГУБОПиК. Силовики сразу сказали ему: «Сжимай руки в кулак, потому что сломаем пальцы».
«На тот момент я был уже в состоянии психологического шока. Мне уже сложно оценить, насколько тогда в милиции мне было больно от избиения. Когда я подписал бумаги, что согласен с обвинением, то меня перестали избивать. Они мне сказали так: „Или ты сейчас все подписываешь, или приедет группа ОМОН, которая тебя будет пытать до вечера, и ты все равно все подпишешь“. Я только молился Богу, чтобы это все пережить».
Силовики пугали Романа, что за комментарии о Лукашенко и силовиках его посадят на шесть лет в тюрьму.
«Судья вынесла как раз такое решение, как приказал губопиковец»
После допроса в отделении милиции мужчину отвезли в изолятор одного из региональных городов, где тот пробыл несколько суток в одиночной камере. Силовики не уведомили родственников Романа, и те несколько дней не знали, где он находится.
«По приезде в изолятор сотрудник ГУБОПиК так прямо и сказал местному милиционеру, чтобы мне дали несколько суток, пока готовят материалы уголовного дела. Судья вынесла как раз такое решение, как приказал губопиковец. Я до сих пор не видел ни одной бумаги по своему административному делу».
«Если накинут очередные „сутки“, буду вскрывать вены»
Роман очень тяжело перенес «сутки» в одиночной камере.
«У меня на четвертый день начала „ехать крыша“. Мне начали представляться на полу разные изображения. Я чувствовал, что схожу с ума от этой изоляции. Это было тяжело. Думал, что если накинут очередные „сутки“, то буду вскрывать вены. Когда после РУВД меня отвезли на Окрестина, где я увидел живых людей, то был просто счастлив».
По отбытии административного ареста Романа на выходе из РУВД встретили трое сотрудников ГУБОПиК, которые ранее его допрашивали.
«Тогда я понял, что надежды никакой нет и все будет очень плохо».
Романа увезли домой на обыск. В квартире оставался его ноутбук, на котором было около ста фотографий с акций протестов, в которых мужчина принимал участие.
«Мне повезло, потому что мой ребенок оклеил компьютер своими наклейками. Я сказал силовикам, что это ноутбук ребенка, и они поверили. Если бы они туда залезли, это была бы катастрофа», — рассказывает собеседник.
Следующую неделю Роман провел в изоляторе на Окрестина. Его поместили в камеру для политических заключенных — одноместный карцер, который всегда переполнен в несколько раз.
«Нас было в разные дни 9−11 человек. Все спят на полу, по очереди на туалете, на табурете. В три ночи тебя будят, и ты меняешься местами с теми, кто на полу».
Во время пребывания в изоляторе мужчину вызывали на допросы, где давили и заставляли рассказать об участии в акциях протеста.
«Спрашивали о 9 августа, говорили, что все знают о моем участии во всех маршах. Что будут искать видеодоказательства, и если найдут, то мне конец».
Женщины-охранницы улыбаются узникам, а мыться можно полчаса
Во время заключения Роману пришлось посидеть в различных СИЗО — на Володарке и в Жодино. Собеседник сравнивает следственные изоляторы и говорит, что в Жодино было гораздо жестче.
«Охранники на Володарке совершенно по-другому относятся к заключенным. Там другой режим, намного добродушнее. С тобою разговаривают нормальным тоном, женщины-охранницы улыбаются, на тебя никто не кричит. Если водят в душ, то можно мыться хоть полчаса. Я вообще не мог понять, что происходит. В Жодино охранники ведут себя как роботы, подчеркнуто пренебрежительно относящиеся к заключенным. Ведут себя агрессивно. Во время осмотра камеру разносят вдребезги. После заходишь, и там словно война была — все вещи разбросаны и свалены в кучу. На Володарке такого не было. Там начальник когда приходил с проверкой, то просто спрашивал: „Ну что, ребята, нормально у вас все?“ Я до сих пор не знаю, в чем причина такого различия.
На Жодино ты как штык должен уже подняться в шесть утра. На Володарке мы могли спать и до 8−9 часов утра. В Жодино посещение врача мне напоминало фильмы про концлагерь. Когда к тебе приходят, чтобы позлорадствовать, а не помочь. Может дать таблеточку аспирина, а может и не дать. На Володарке врач приходил по несколько раз и реально помогал. Меня там сильно покусали клопы. Так сразу принесли все необходимые лекарства. Я ни разу не слышал, чтобы на Володарке повышали голос на узников. Охранники обращались к нам по имени.
В Жодино я был в довольно депрессивном состоянии. Каждый день думаешь о родных, пишешь им письма. Особенно волновался о ребенке».
После освобождения не было чувства безопасности
Романа осудили по трем диффамационным статьям на несколько лет «домашней химии».
«Я занял такую позицию, что буду стремиться спастись любым образом. Признал вину и не выступал на суде.
Но по освобождении у меня не было чувства свободы совсем. Я понимал, что меня могут снова задержать в любую минуту. Я знал, что они ищут видеодоказательства моего участия в маршах».
«Мне каждый день снится задержание»
После суда Роман семь месяцев отбывал «домашнюю химию». Все это время он сталкивался с дополнительным давлением и не чувствовал себя в безопасности. «Безопасность я не испытывал ровно до того момента, пока меня не эвакуировали из Беларуси», — говорит Роман. У собеседника появилась сильная бессонница, и значительно ухудшилось психологическое состояние.
«Окна моей квартиры выходили во внутренний двор. Я отслеживал буквально каждую проезжающую машину. Когда я слышал звук автомобиля, я сразу выходил на балкон или к окну кухни и смотрел, кто едет. Я ждал силовиков каждый день. Мне каждый день снилось задержание. В какой-то момент я понял, что больше так не могу».
К тому же во время отбывания «домашней химии» Роману выписали несколько нарушений. Правила отбывания наказания составлены таким образом, чтобы держать человека на короткой цепи, рассказывает собеседник. Роман устроился на работу, и по правилам его рабочие часы были с 9.00 по 18.00. Дополнительный час давался на дорогу домой. Однажды Роман заехал на станцию, чтобы заправиться. Но по правилам заключенный не имеет права никуда заходить, кроме как ехать домой. Даже в магазин или аптеку. За это Роману выписали нарушение. После трех нарушений заключенному могут изменить наказание на более жесткое и направить в колонию.
«К этому режиму невозможно привыкнуть. Он на то и рассчитан, что ты рано или поздно начнешь ошибаться».
В конце концов Роман принял решение уехать из страны и сейчас находится в безопасности в одной из стран Евросоюза.